Уния Святого Олафа

3. Исторический обзор исследований

За исключением анализа Бургесом-Робисоном "Эдинбургского капюшона" (Burgess - Robinson 1956) мне не удалось найти ни одного глубокого исследования, посвященного кольчужным капюшонам европейского Средневековья. До раскопок при Корсбетнинген и открытия "Эдинбургского капюшона" и не было ни одного оригинала для изучения. Находки в Корсбетнинген были настолько обширными, что неизбежно пришлось выбрать некоторые приоритеты, и Тордеман довольно коротко описал кольчужные капюшоны (Thordeman 1939 vol. 1 s. 98-106). Во многом именно поэтому, а также из-за существовавших в то время техник консервации, очевидно, не была произведена расчистка, достаточная для того, чтобы можно было произвести более глубокое исследование (Thordeman 1939 vol. 1 s. 99).

Один из этих капюшонов (175 30:A2) с тех пор прошел "консервацию" в Техническом институте Государственного Исторического Музея (Ekdahl 1984 s. 17-24). Быстрее всего было проводить расчистку путем продувки. Никакого анализа конструкции или отнесения ее к какому-либо типу произведено не было. Сейчас (1994) он выставлен в готландском музее Форнзал, где я и имел возможность его внимательно изучить.

В "Готландском архиве" за 1980 год была статья об одном из кольчужных капюшонов из Корсбетнинген и описание попытки его реконструкции. Никакого инвентарного номера не указано, а реконструкция весила "почти 4 кг", что невероятно много для этого типа защитного снаряжения. (Ostman 1980 s. 104). Описанный ниже "Эдинбургский капюшон", согласно сведениям из "Королевского Шотландского музея", весит 1,417 кг.

Я даже просмотрел публикации NAA (не знаю, что это, может, реконструкторские листки? прим Auth), но не смог найти ни одной статьи, в которой кольчужные капюшоны не рассматривались бы как нечто совершенно элементарное.

Иностранные авторитеты легкомысленно отвергли кольчужные капюшоны из Корсбетнинген, как найденные в слишком плохом состоянии, что быть объектом более глубокой типологизации (Burgess - Robinson 1956 s. 65)

На мой взгляд, все слишком склонны обобщать. Клод Блэр (Claude Blair) пишет об отдельных кольчужных капюшонах: "This new type of coif no longer required a ventail but, as we know from an apparently unique late 13th-century example in the Royal Scottish Museum, Edinburgh, had a vertical slit at the back closed by lacing" (Blair 1958 s. 46) "Этот новый тип кольчужных капюшонов больше не нуждался в клапане, но, как мы знаем по несомненно уникальному экземпляру конца XIII века из "Королевского Шотландского Музея" в Эдинбурге, у него был зашнуровывавшийся вертикальный разрез сзади." Констатация, которая может показаться несколько поспешной, с учетом того, что она базируется на единственном кольчужном капюшоне неизвестного происхождения. Капюшоны из Корсбетнинген, несомненно бывшие в употреблении в 1361 даже при внешнем осмотре демонстрируют отличие в технике исполнения, если сравнить с "Эдинбургским капюшоном".

Остается еще много сделать. Письменные источники и изобразительный материал могут дать некоторые намеки, и существует огромное множество более поздних публикаций, в которых ученые и писатели пытались пересказать и во многих случаях дать толкование этим источникам. В начале XIX века появился более научный интерес к средневековому оружию и доспехам, в сочетании с проснувшимся в то время общим интересом к Средневековью. В Англии, где это течение началось раньше, Стотард (C.A. Stothard) издавал в 1817-1832 труд "Надгробия Великобритании" ("The Monumental Effigies of Great Britain"), бесценную документацию средневековых надгробных скульптур, которых в Англии большое количество. Остатки краски на скульптурах позволяли представить их в цвете, что очень важно, так как цвета показывают, какой материал пытался отобразить скульптор. Остатки краски, которые еще были во времена Стотарда, в большинстве случаев исчезли или выцвели, а сами скульптуры с тех пор были стерты с лица земли или повреждены.

Средневековые художники использовали различные приемы для передачи, например, кольчуги, что не делает для исследователей ответ проще на вопрос, как те или иные предметы изготавливались. Сэр Самуэль Раш Мейрик в 1821 году издал статью "Наблюдения за древними военными одеждами, ранее носимыми в Англии", где с помощью изученных картин и скульптур он различает девять разных материалов для кольчуги, которым он и дал название (Archaelogica XIX s. 120-145). Его фантастические толкования берут начало среди прочего в работе французского архитектора и исследователя Средневековья Виолле ле Дюка "Dictionnaire Raisonne du Mobilier Francais de L'epoque Carlovingienne а la Renaissance" (Paris 1872-75). Хильдебранд воспроизвел ряд рисунков-реконструкций Виолле ле Дюка и не задавался вопросом, существуют ли предметы вооружения такого типа (Hildebrand 1879-1903 del III s. 323-328). Реконструкции "кольчуг" производились в соответствии с вышеуказанными рисунками. Их наибольшая ценность, по-видимому, состояла в том, что они показывали то, что совершенно точно никогда не использовалось.

Дискуссии о различном материале кольчуг все еще продолжаются (Contamine 1992 s. 184-188), несмотря на то, что сохранившиеся вещи и археологические находки подтверждают один тип, варьирующийся только диаметром колец, толщиной сечения и исполнением. Техника плетения всюду одна и та же, с одним исключением. На стоячих воротниках, которыми часто дополнялась кольчуга после отделения капюшона, в некоторых случаях прослеживается техника плетения "шесть в одно", в то время как обычным является "четыре в одно". Это позволяло добиться необходимой плотности и жесткости воротника (Baron de Cosson och W. Burgess 1881 s. 112).

Тем не менее невозможно не испытывать восхищения скрупулезностью и здравым смыслом многих исследователей XIX века. Результат во многих случаях был просто блестящим, как в произведении Дж. Хьюита "Древние доспехи и оружие в Европе с Железного века северных народов до конца XVII века" "Ancient Armour and Weapons in Europe from the Iron Period of the Northern Nations to the end of the Seventeenth Century" (Hewitt 1855-60). Несмотря на то, что автор позволил обмануть себя несколькими шлемами, которые, как мы сегодня знаем, являются подделками (тогда не было современных методов анализа, подделки были весьма искусными и вошли в музейные собрания), его работа достойна чтения, в первую очередь по тому, что он на каждой второй странице приводит средневековые источники, на исходном языке и без модернизации. Это очень важно, если подумать о высоком риске, который неизбежен при свободном переложении на современную терминологию. Хьюитт цитирует рукопись Хельсингалаген (законы Хельсинге) о народном вооружении, созданное в Исландии "Королевское Зерцало"; и даже "Сага о конунге Сверрире" не избежала его внимания(Hewitt 1855-60 vol. I s. 109-111).

Монументальная работа Лакинга "Опись Европейских доспехов и вооружения" "A Record of European Armour and Arms" 1922 года, содержит кроме замечательного обзора сохранившихся доспехов и их частей также интересную главу обо всех подделках, созданных к тому времени, и которые обманули даже опытных и серьезных исследователей. Но несмотря на свои бесценные литературные достоинства, эта работа мало что может предложить в качестве ответа на мои вопросы. Никто из упомянутых выше исследователей не имел доступа к некоторым оригиналам, и, следовательно, нам нужно исследовать тот материал, который нам доступен, чтобы двигаться дальше.

4. Подача материала

Как указано раньше, я исследовал только ограниченную выборку из находок при Корсбетнинген. В первую очередь я выбрал те, которые лучше всего сохранились. В некоторой степени выбор зависел также от того, насколько те или иные предметы доступны. Однако паче чаяния мне пошли навстречу в разных организациях, и, как мне кажется, у меня есть основания считать мою выборку вполне репрезентативной. Анализироваться будут следующие предметы:

5. Анализ

Я хочу подчеркнуть, что когда в своем анализе я буду писать о примерном количестве колец и рядов, то под этим будет пониматься, что точное количество не поддается определению в связи с состоянием исследуемого объекта. Однако, принимая во внимание исходную гибкость материала, погрешность оказывается настолько мала, что не имеет типологического значения и неcущественна. Некоторые используемые мной выражения нуждаются в объяснении. На рисунке 6 можно увидеть то, что я называю горизонтальными рядами колец. Под "свободными кольцами" подразумеваются кольца, составляющие последний, например, конечный ряд верхнего края или первый ряд нижнего края отверстия для лица, т. е. те кольца, которые проходят в два кольца вместо обычных четырех.

Что касается остатков подкладки, их я изучал 9 февраля 1994 года вместе с доцентом Маргаритой Нокерт в запасниках Государственного Исторического музея. Вместе мы изучили несколько целых капюшонов и фрагментов, на которых я нашел остатки текстиля. Мое предположение, что это лен было подтверждено и дополнено указанием, что ткань полотняного переплетения. С осторожностью она сказала, что нельзя категорически исключить другой материал, но лен является наиболее вероятным. Какова была конструкция, было ли это два слоя с набивкой между ними или это были остатки простой льняной подкладки, Маргарита Нокерт затруднилась сказать. Ни остатков набивки, ни швов, обнаружить не удалось. Мое толкование некоторых волокон органического материала как волос трупа не было отвергнуто, как и предположение, что фрагмент подкладки окружал нижнюю челюсть (на основании отпечатка на ней).

Кольчужный капюшон с черепом. Инв. Номер 175 30:A2. Расчищен техническим институтом Государственного Исторического музея в мае-июне 1983. (Ekdahl 1984)

Кольчужный капюшон 175 30: А2 после расчистки. Из "Ekdahl", 1984 стр. 22. Фото ATA

Расчистка методом продувки выявляет структуру кольчужного плетения кроме мест, пораженных сильной коррозией и складок.

Продувка должна была удалить большую часть материалов, менее устойчивых, чем железо или кость, но в области горла, с правой стороны, чуть ниже места, где должны быть уши, и у правой щеки изнутри в свете выступает слабая регулярная структура. В том, что это текстиль, удостоверился и.о. антиквара Б Зерпе (B. Zerpe) в Готландском Форнзале. По большому счету, благодаря расчистке стало возможным составить представление о конструкции кольчужного капюшона. Он составлен из идущих горизонтально рядов колец, исходящих из расположенного на макушке кольца, в которое вставлено 7 колец. С помощью дополнительных колец ширина постепенно увеличивается и достигает по окружности примерно 80 колец, что и является окружностью капюшона над глазами. Капюшон, по видимому, относится к типу, который во второй половине XIII века появляется на иллюстрациях и скульптурах из Германии (Blair 1958 s. 46). У этого типа капюшонов был свисающий квадратный или прямоугольный "язык" спереди и сзади, но большая часть плеч оставалась незащищенной. Этот тип широко представлен в шведском искусстве того времени (см. рис. 7, 8). В Дании также есть изображения этого типа капюшонов.

Капюшон описан Тордеманом, сообщается, что у него есть "прорезь" "slits", глубиной примерно в 10 см глубиной справа (Thordeman 1939 vol.1 s. 106). По участкам, граничащим с хуже сохранившейся и слежавшейся в складках правой частью, можно увидеть, что справа тоже было такое же отверстие. "Прорезь", естественно, ничто иное, как нижний край капюшона, та часть, которая лежала на плечах, примерно в 56 рядов колец, считая от исходной точки на макушке. Ширина окантовки слева, там, где можно посчитать кольца, составляет 8 колец. Вышеупомянутые "языки" продолжаются ниже. Длина каждого из них составляет примерно 25 колец, а ширина - примерно 35 , в обоих случаях имеется в виду самый длинный целый ряд. Внешний диаметр колец - примерно 10 мм. Лицевое отверстие имеет 24 свободных кольца, лежащих на лбу, по бокам - 17 рядов, при этом, 7 ряд заходит под подбородок, образуя нижний край из 12 свободных колец. Расстояние от исходной точки на макушке до верхнего края лицевого отверстия составляет всего 21 кольцо.

Рис. 7: Фреска 1323. Церковь Аннехерадс-Рёда, Вермланд. На фигуре слева кольчужный капюшон, схожий с рассмотренным выше. Из Hildebrand del III s. 297. Рис. 8: Капюшон, схожий с изображенным на Рис. 7, но обтягивающий подбородок. Прорисовка по фреске из церкви Дальхемс, Готланд.

Никакого отверстия для шнуровки, которая обеспечивала бы большее облегание, не обнаружилось, так же как нет и языка или клапана, или чего-то подобного для защиты подбородка и рта. Ряды бронзовых колец, которые иногда встречаются, в данном случае отсутствовали.

Для того чтобы понять, как этот капюшон использовался, я создал его копию из стальных колец, практически того же диаметра, что и у оригинального капюшона. Лицевое отверстие капюшона достаточно велико, чтобы в нем можно было просунуть голову сквозь него, и носить его откинутым на плечи, как современный капюшон. Из этого положения снова надеть его на голову оказалось заметно труднее, и похоже, что кольчужный капюшон скорее снимали, нежели носили описанным выше образом. В надетом состоянии капюшон оставляет подбородок незакрытым, но хорошо закрывает шею.

Кольчужный капюшон с черепом; в правой глазнице номер 18872 II B a 1 . В настоящее время (1994) находится в Форнзале, Готланд.

Кольчужный коиф с черепом. Тордеманн, 1939 г., с. 168

Этот кольчужный капюшон находится в худшем состоянии, чем предыдущий. Никакой расчистки не производилось. Песок, маленькие камни и земля не удалены. По причине плохой сохранности его трудно отнести к какому-либо типу, но число колец верхнего края лицевого отверстия такое же, что и на раннее исследованном капюшоне, то есть 24 или 25, и диаметры их колец практически одинаковы. Владелец капюшона получил рубящий удар, который горизонтально прорубил правую часть нижней челюсти на уровне корней зубов. Повреждения видны на фотографии (рис. 9). Острые края раны говорят о том, что нижняя челюсть не была прикрыта кольчужным полотном.

В связи с моим вопросом, можно ли извлечь череп из кольчужного капюшона без повреждений, это попробовал сделать антиквар, помогавший мне при осмотре. Оказалось, что это очень просто, и тогда мы смогли исследовать внутреннюю часть капюшона. Остатки того, что я интерпретировал как волосы, были явственно видны, также как и большие чешуйки, по большей части с неясной гладкой поверхностью. Но в некоторых местах была видна слабая, но регулярная текстильная структура. Я интерпретировал это как подкладку, которая продолжалась до верхнего края лицевого отверстия капюшона. Никаких рядов бронзовых колец не встретилось мне и в этом капюшоне.

Кольчужный капюшон, содержащий череп. Инв. Номер 188 72:VI:7

Капюшон вывернут и сложен вдвое в нижней части. Часть черепа от глазных впадин до нижней челюсти отсутствует. Левая часть капюшона очень хорошо сохранилась, а кольца остались крепкими. Несмотря на относительно хорошую сохранность капюшона трудно решить с помощью простых методов, которыми я располагал, что могло бы быть остатками подкладки, что загрязнением, а что - ржавчиной на задранной вверх нижней части. Нижний край капюшона можно рассмотреть, и по нему видно, что этот капюшон был того же типа, что и первый проанализированный (инв. номер 175 30:A2), то есть у него есть свисающие спереди и сзади на грудь и спину "языки". Рядов бронзовых колец не обнаружено. Никакого языка или клапана для защиты нижней части лица нет, и ничего подобного нельзя найти и в изображениях капюшонов этого типа того времени. Череп по всей видимости лежит свободно, и если бы возможно было его извлечь, скорее всего можно было бы обнаружить остатки подкладки. Но обстоятельства не позволили провести эту операцию (рис. 10).

Инв. номер 188 72 :VI:7. Фото - Роланд Эриссон.

Кольчужный капюшон с черепом и фрагментом другого капюшона, оба под инв. номером 195 25:Lz 6

Что касается целого капюшона, то он не очень хорошей сохранности. Таким образом, нет возможности сделать какие-либо заключения о типовой принадлежности этого капюшона. Внутренняя сторона той части капюшона, которая окружала шею, тем не менее, сохранилась, и ее покрывают отчетливые остатки ткани (рис. 11). В том, что сейчас является нижней частью капюшона, есть места с очень плотным кольчужным плетением, таким неравномерным, что едва ли это было частью исходного капюшона, который отличается тонкостью работы. Вероятно, это часть другого защитного снаряжения, возможно, корпусной кольчуги.

Инв. номер 195 25:Lz 6. Кольчужный капюшон с черепом, снятые изнутри. Фото - Роланд Эрикссон.

На отдельном фрагменте, идущем под тем же инв. номером, который, судя по форме, покрывал затылок умершего, можно увидеть явные остатки ткани а также то, что я интерпретировал как волосы человека (Рис. 12, 13, и 14). В кольчужное вплетение входят бронзовые кольца, но никакого предположения об их исходном направлении сделать нельзя.

Фрагмент кольчужного капюшона, Инв. номер всего экспоната 195 25:Lz 6. Фото - Роланд Эрикссон.

Деталь того же капюшона. То, что я трактовал как остатки волос. Фото - Роланд Эрикссон.

Деталь того же капюшона. Остатки ткани. Фото - Роланд Эрикссон.

Части кольчужного капюшона, возможно также от частей другого кольчужного снаряжения. Инв. номера III:2161 - 2165.

Интересный для моего исследования фрагмент представляет собой кусок кольчужного капюшона, длиной 26 см, который, судя по отпечатку, охватывал подбородок и левую часть головы (рис. 15).

Фрагмент целиком. Инв. номер III:2161 - 2165. Фото - Роланд Эрикссон.

Внутренняя часть покрыта остатками подкладки, с разрывами во многих местах. Подкладка очень хорошо сохранилась в сравнении с ранее исследованным материалом. Никаких швов обнаружить не удалось, в разрывах не видно ничего, что подтверждало бы, что подкладка сшита из двух слоев ткани. (рис. 16). Благодаря этим наблюдениям я считаю маловероятным, что подкладка была набивной или стеганной, и мне пока не встретилось никаких фрагментов, которые можно интерпретировать как материал набивки. (Последнее не исключает возможность существования набивки как таковой, возможно, набивка осуществлялась с помощью материалов, истлевших, не оставив следов. Сухая трава, иногда смешанная с конским волосом, часто встречается в сохранившихся подшлемниках XV - XVII веков. Эти материалы были популярны, так как пропускают воздух лучше, чем, к примеру, вата или шерсть, и поэтому более удобны в эксплуатации).

Деталь предыдущего фрагмента. Остатки ткани отчетливо видны. Фото - Роланд Эрикссон.

Пустой кольчужный капюшон из Национального музея, Копенгаген. Обозначение Тордемана "B XVIII", инв. номер Национального музея D 127 65.

Кольчужный капюшон оказался не в таком хорошем состоянии, как можно было ожидать, судя по впечатлению от публикации Тордемана (рис. 17-18). Тем не менее, можно уверенно утверждать, что он относится к "скандинавскому" типу со свисающими прямоугольными языками на грудь и спину, спереди и сзади. Эти языки завернуты наверх и лежат в складках, поэтому их нельзя рассмотреть в деталях. Встречаются бронзовые кольца, но в маленьком количестве на переднем языке, Проследить направление рядов бронзовых колец уже невозможно.

Рис. 17 и 18. Из Тордеманна, 1939, том 1, стр. 105.

Конструкция капюшона совпадает по большому счету с теми, которые мне удалось типологизировать. Расстояние от начальной точки на макушке, которую из-за ржавчины можно только вычислить по окружающим лучше сохранившимся рядам, до лицевого отверстия составляет 30 рядов колец. Это значительно больше, чем 21 ряд на капюшоне, описанном в пункте 5.1 (инв. номер 175 30:A2). Но в этом случае кольца меньше, внешний диаметр составляет примерно 9 мм. Верхний край лицевого отверстия создает 21 свободное кольцо, боковые края, похоже, не меньше 22 - 24 рядов. Нижний край у подбородка, к сожалению, спрятан в складках. Окружность капюшона на уровне глазных впадин примерно 90-100 колец, подсчеты были затруднены в связи с ржавчиной, загрязнениями и дефектами. Передний свисающий "язык" состоит из 27-28 горизонтально расположенных рядов, ширину мне установить не удалось, так же как и размеры заднего "языка". Квадратную дыру, обнаруженное в затылочной части едва ли можно интерпретировать как отверстие, предназначенное для шнуровки, для достижения лучшего облегания (ср. "Эдинбургский капюшон"). Края этого отверстия неровные, и близко есть асимметричные отверстия меньшего размера. Многие кольца по краям отверстий сломаны, и вероятно, что это повреждения, связанные с раскопками. Отверстие, предназначенное для шнуровки должно представлять собой вертикальный разрез, как на "Эдинбургском капюшоне". Как я и ожидал, в капюшоне встретились остатки текстиля. Лучше всего сохранился фрагмент на вывернутом участке, который в свое время защищал шею спереди. Также обнаружены на заднем свисающем языке остатки/отпечатки ткани, часто расположенные довольно низко. Внутренняя сторона верхней части капюшона скрыта, остатков текстиля на тех немногих участках, которые можно рассмотреть сквозь дыру и через лицевое отверстие, не сохранилось. С учетом того, что кольца этого капюшона примерно на 1 мм меньше в диаметре, чем на капюшоне, рассмотренном в пункте 1, оба капюшона совпадают в том, что касается размера и формы. Но данный капюшон оказался длиннее в области лба (сильнее закрывает лоб), чем 175 30: A2.

Фрагмент кольчужного капюшона, в наст. время (1994) выставлен в Государственном Историческом Музее. Инв. номер 193 25:Oo6.

На той стороне капюшона, которая обращена к голове, есть очень отчетливые остатки ткани. Также встречаются остатки других органических материалов, как те, которые встретились мне на фрагменте 195 25:Lz6, пункт 4, см. рис. 13. В обоих случаях эти остатки, напоминающие пряди волос, находятся на остатках ткани, то есть между тканью и головой. Отнести к какому-либо типу нельзя, так как это не более чем фрагмент капюшона.

Фрагмент кольчужного капюшона, в наст. время выставлен в Государственном Историческом Музее. Инв. номер 195 25 Mo:2.

Фрагмент представляет собой верхнюю часть капюшона. Вокруг головы прямо над лицевым отверстием проходят три ряда бронзовых колец. Их можно проследить на всем протяжении, и это лучший экземпляр из тех кольчужных капюшонов, которые мне удалось исследовать на этот счет. В изобразительных источниках того времени часто встречается такая полоса из бронзовых колец вокруг головы. Число колец на уровне верхнего края лицевого отверстия составляет около 22 - 24 штук. На внутренней стороне встречаются остатки ткани, маленькие, но различимые. Так как сохранилась только верхняя часть капюшона, отнести его к какому-либо типу не представляется возможным.

Кольчужный капюшон с черепом, в настоящее время (1994) выставлен в Государственном Историческом Музее. Регистрационный номер Тордемана VII:10.

Кольчужный капюшон с черепом. Тордеман, 1939, стр. 104. регистрационный номер VII:10.

Капюшон сохранился почти полностью (рис. 19). Он той же конструкции, что и другие капюшоны из исследованных мной, которые мне удалось отнести к какому-то типу, то есть, соответствует капюшонам 1, 3 и 6. Свисающие "языки" также завернуты вверх, но их можно, тем не менее, рассмотреть. Ширина края капюшона на плечах, т.е. там, где он разделяется на заднюю и переднюю свисающие части, составляет 7 колец. Свисающие части, как спереди, так и сзади, состоят из примерно 30 горизонтальных рядов, и таким образом, защищали довольно большую часть груди и спины, тем более, что кольца крупные и толстые. Верхняя часть лицевого отверстия составляют примерно 18 свободных колец, меньше, чем в 175 30:A2, описанном в пункте 1.

Но кольца этого капюшона заметно больше. Бронзовые кольца не встречаются, и никаких остатков текстиля нельзя увидеть, так как внутренняя сторона по большей части недоступна, а вывернутые части сильно загрязнены смесью земли, песка и ржавчины. Во время исследования капюшон нельзя было снять с витрины, и, следовательно, нельзя было исследовать правую сторону. Если бы можно было провести более тщательное исследование, он мог быть основой для реконструкции, так как кольчужное плетение отчетливое, и его легко проследить.

Пустой кольчужный капюшон, в наст. время (1994) выставлен в Государственном Историческом Музее. Инв. номер 175 30:A43:517 (ev. 514)

Находка состоит из большого куска кольчужного капюшона, брошенного пустым в могилу. Кольчужное плетение состоит из довольно плоских колец, сильно корродированных, и сложно понять, какая сторона была наружной, какая - внутренней. Верхняя часть заклепок обычна была на лицевой части из соображений практического удобства. В разных местах встречаются едва различимые остатки с текстильной структурой. После констатации вышесказанного я был готов оставить этот капюшон, так как считал, что у него мало общего с другими исследованными объектами. Но я выяснил интересное обстоятельство от музейного работника, который помогал мне при осмотре. Раз капюшон был брошен в могилу, он должен был смяться и скрутиться в одно целое. Кольчужное полотно является одним из самых гибких материалов, и должно было слежаться таким образом, что складки лежали бы друг на друге без промежутков. Но в данном случае этого не произошло. Проржавевшие складки отделяются друг от друга, как если бы некий, теперь полностью разложившийся материал заполнял пространство между слоями. Находящаяся в капюшоне подкладка могла вызвать подобный эффект. В целом капюшон нельзя отнести к какому-либо виду.

6. Результат и интерпретация

Библия Мациевского, середина XIII века. Из "Blair", 1958 s. 22.

Как следует из анализа, во многих случаях на исследованных целых капюшонах и фрагментах встретились остатки или отпечатки текстиля. В некоторых случаях (например, см. фрагмент, проанализированный в пункте 5.5) мы имеем дело с сохранившейся тканью. В других случаях это может быть отпечаток на ржавчине, возникшей на прилегавшем металле, или продукты коррозии металла, впитанные тканью и заменившие ее, сохранив ее структуру (Wild 1988 s. 11). Тот факт, что текстильные остатки встречаются также на капюшонах, которые не находились в непосредственном контакте с черепом, и в некоторых случаях, возможно были пустыми выброшены в захоронение, говорит в пользу того, что подкладка прикреплялась к кольчужному капюшону, а не представляла собой отдельную, носимую на голове шляпу. Подобные отдельные головные уборы обычны на изображениях кольчужных капюшонов более старого типа, приплетенных к кольчуге, и иногда они изображались так, что можно считать, что в ряде случаев они были стеганными или набивными (рис. 20).

Попытка реконструкции кольчужного капюшона убедила меня в преимуществах подкладки, прикрепленной к капюшону, если это касается кольчужного капюшона отдельного типа. Есть и недостатки: намокшая от пота или дождя подкладка, если ее нельзя отделить от капюшона, приводит к ржавчине и невозможности чистки кольчужного капюшона. Кольчуги обычно очищали от ржавчины, помещая в бочку, которую потом качали или крутили, часто добавляя мелкий песок (Hewitt 1855-60 vol. II s.109-110). В некоторой степени кольчуга очищается сама в процессе использования, разумеется, если ржавчина не слишком сильная. Преимущества встроенной в капюшон подкладки, которая позволяет быстро надевать капюшон, и удерживает его в нужном положении, когда он на голове, уверенно перевешивают вышеназванные недостатки. Как именно и в каких точках крепилась подкладка, не вполне ясно. Многочисленные изображения, в частности фигуры из церкви в Келлунге (рис. 3, 4) демонстрируют выделенный край круглого лицевого отверстия, что нельзя объяснить, если считать, что это выделение не имеет отношения к креплению подкладки. Кожаный ремешок, продетый через кольца вокруг головы прямо над лицевым отверстием, мог служить для того, чтобы регулировать размер капюшона, и подкладка могла крепиться к этому ремешку. Подобные ремешки часто появляются на изображениях того времени. Бронзовые кольца, окружающие голову как лента в капюшоне, см. пункт 5.8, могли быть предназначены для продевания подобного шнурка. Несмотря на очевидные преимущества бронзовых колец в этом отношении (они не ржавеют, в отличие от железных колец в контакте с кожей), они не всегда считались необходимыми, так как на большом количестве исследованных капюшонов они отсутствуют. Многие находки указывают на то, что капюшоны подбивались целиком, во всяком случае, подкладка была достаточно длинной, чтобы прикрывать шею от контакта с кольчужным полотном. На кольчужном капюшоне, описанном в пункте 5.4, есть отчетливые остатки ткани в тех частях, прикрывавших затылок и шею носителя (рис. 10). Никаких доказательств того, что подкладка была стеганной, не встретилось. Я реконструировал кольчужный капюшон номер 175 30:A2 с помощью колец из пружинной стали с сохранением оригинальных размеров. 21 ряд колец от макушки до верхнего края лицевого отверстия оставляют мало места для стеганой подкладки. Но с простой подкладкой из льняной ткани капюшон очень удобен в носке и хорошо сидит. Шапель с подкладкой и подбородочным ремнем также помогает держать капюшон на месте, в чем я убедился на опыте. Мое заключение в результате исследований находок, изображений того времени и практического опыта вынуждает меня отстаивать, что кольчужные капюшоны описанного типа имели вшитую подкладку, которая во многих случаях состояла из одного слоя толстой ткани.

Ни в одном из случаев не нашлось свидетельств в пользу существования какого-либо клапана или языка кольчужного полотна, застегивающегося для защиты подбородка и нижней части лица. Эта деталь, должно быть, принадлежит исключительно капюшонам, приплетенным к кольчугам. То, что я вообще ставил перед собой этот вопрос, произошло из-за того, что рисунки из "Armour from the Battle of Wisby 1361" (Thordeman 1939 vol. 1 s. 105), на которых изображен капюшон, исследованный под номером 6 (рис. 17-18), производили такое впечатление, как будто такой клапан имел место. Но в процессе исследования немедленно выяснилось, что подобное впечатление создавалось за счет свисающего "нагрудного языка", который завернулся вверх.

Ни на одном из исследованных капюшонов не обнаружилось следов вертикального отверстия в области затылка. Отверстие в области затылка на капюшоне, описанном в пункте 5.6, расположено асимметрично, имеет неровные края и неподходящую форму для шнуровки, и должно рассматриваться как повреждение, возможно, возникшее в связи с раскопками.

Рисунок - реконструкция Т. Хеллмана.

Те кольчужные капюшоны, из рассмотренных мной, которые достаточно хорошо сохранились для того, чтобы их конструкцию можно было определить, оказались одного типа. И них нет нижней части, такой как на "Эдинбургском капюшоне", которая с помощью добавочных колец ровно лежала бы на плечах, но эти капюшоны снабжены свисающими вперед и назад, квадратными или прямоугольными "языками" из кольчужного полотна (Рис. 7,